С депрессией приезжать не стоит

— Я еду на Донбасс. Мне нужно срочно взять отпуск на две недели, — ошарашил я этой фразой свое начальство.

Мой главный редактор до последнего не знала, что я подал заявку на участие в проекте «Школа военкора», который реализуется при поддержке Президентского фонда культурных инициатив. И так получилось, что мое имя оказалось в числе финалистов – из пяти тысяч человек попал в двадцатку лучших.

— Слушай, а ловко ты это провернул. Молодец. А что за конкурс-то такой? — задала вопрос мой главред.

«Школа военкора» – это образовательно-просветительский проект, где обучают навыкам работы в экстремальных условиях. Заочный этап состоял из бесплатных онлайн-лекций от известных журналистов и военных экспертов. А отбор 20 человек для поездки на Донбасс там проходил через три творческих задания. Я успешно написал эссе, рассказ и интервью с участником СВО.

Начальство дало мне отпуск без проблем. Впереди меня ждали встречи с опытными военкорами и практические занятия по профессии.

Перед поездкой у меня возник вопрос, какую лучше взять одежду – военную или повседневную. Выбор пал в пользу последнего, и, как оказалось, не зря. Позже опытные военкоры мне объяснили, что камуфляж может отпугнуть простых людей, а у солдат вызвать путаницу.

— Журналист в зоне боевых действий должен быть где-то между военными и гражданскими. Это значит, что одежду лучше подбирать защитных цветов, но однотонных – подойдет олива, серое, песочка. Иногда можно мешать с повседневной одеждой. В идеале нужно поймать тонкую грань, когда вас считают своим и военные, и гражданские. Главная ваша цель – не раздражать своим видом ни тех, ни других, — объясняет военкор ТАСС Михаил Скуратов.

Еще одно правило корреспондента, работающего в зоне СВО, – не сообщать публично, куда именно ты отправляешься. Об этом должны знать только твоя редакция и родные. Украинские спецслужбы круглосуточно мониторят публикации в интернете для сбора развединформации. И если выяснится, что какой-нибудь журналист опубликовал в соцсетях фото из лесопосадки с военными, то туда в скором времени прилетят ракеты. Не спасет даже выключенная геолокация – легко определят по местности и теням на деревьях.

У нас все проходит, как у настоящих военкоров. Мы тоже держим в секрете маршруты нашего передвижения. Даже ездим с выключенной геолокацией в телефоне.

На Донбассе довольно много блокпостов. Военные на них проверяют подозрительные машины и выявляют диверсантов. Сами пункты пропуска надежно укреплены на случай атаки: огневые позиции и техника замаскированы, по периметру стоят бетонные блоки и противотанковые ежи. Обойти блокпосты не получится – местность вокруг них хорошо просматривается. Иногда прилегающая территория минируется, о чем предупреждают таблички на въезде.

— Кто вы такие? Цель поездки и ваше направление? Военнослужащие в машине есть? — задают проверяющие одни и те же вопросы на блокпостах.

На дорогах вперемешку с обычными машинами встречаются колонны военной техники. Почти все они едут к линии боевого соприкосновения. Из грузовиков виднеются солдаты, лица у них хмурые и сосредоточенные. По виду ребят сразу понятно, что они хорошо осознают, что их ждет впереди.

Но в обратном направлении складывается немного другая картина. По дороге нам повстречалась небольшая колонна грузовиков, которая сделала остановку на обочине. Неподалеку от нее расположились солдаты. Сразу видно – приехали с «передка». Одни военные молчаливо курили в одиночестве, вторые – что-то бурно обсуждали, а третьи – просто улыбались. У большинства была расстегнута форма, а лица вымазаны в копоти и грязи.

НОВЫЕ ДОМА И РАЗРУШЕННЫЕ МНОГОЭТАЖКИ

Во время поездки мы посетили четыре города – Донецк, Луганск, Мариуполь и Северодонецк. Но больше всего мне запомнились два последних, где когда-то шли ожесточенные сражения. Атмосфера боев тех дней до сих пор чувствуется в этих городах.

Мариуполь два года назад практически полностью был разрушен, его жители остро нуждались в гуманитарной помощи. Но сейчас ситуация поменялась: восстановление города проходит очень быстрыми темпами. За короткие сроки возводятся не то, что многоэтажки, а целые жилые комплексы.

И такая картина дает городу особую контрастность. К примеру, на улице стоят несколько новостроек, а между ними расположены руины обрушенного здания. Или же идешь по городу и видишь выстроенные в идеальный ровный ряд трехэтажные домишки – они выглядят очень ухоженно, но периодически встречаются такие, у которых сыплются фасады из-за попавших когда-то пуль.

В Северодонецке линия боевого соприкосновения находится гораздо ближе, и тут изредка бывают прилеты. Город по площади маленький, последствия боев ощущаются масштабнее – встречаются целые жилые кварталы с разрушенными многоэтажками. Восстановление идет, но не такими быстрыми темпами как в Мариуполе. В первую очередь в Северодонецке уделяют внимание больницам, библиотекам, школам, детсадам и МФЦ. Работают и магазины, в которых можно купить продукты и товары первой необходимости. Но вместе с тем жителям периодически привозят гуманитарную помощь.

Новые здания в городе не строятся, потому что есть опасность ракетного удара. Основной упор делается на капитальный ремонт поврежденных домов. Бывает, идешь по городу и видишь полуразрушенную многоэтажку с серым неприглядным фасадом. А присмотришься к ней получше, то замечаешь, что в некоторых квартирах установлены новые евроокна.

НЕОБХОДИМЫЕ НАВЫКИ И ОТВЕТСТВЕННОСТЬ

В перерывах между поездками – лекции от опытных журналистов и военных. Оказывается, военкору недостаточно идеально писать тексты и работать в кадре. Он должен иметь хорошую выносливость, потому что большую часть времени придется бегать в защитной экипировке. И ко всему прочему немаловажную роль играет устойчивая психика.

— Журналистам с депрессией не стоит приезжать работать в зону СВО. Она может перерасти в более сложное психическое заболевание, — рассказывает на лекции военный психолог Виктория Мальцева.

Без знания тактической медицины здесь тоже делать нечего. Ведь оказывать первую помощь придется не только окружающим, но и себе. Бывают ранения, где счет на выживание идет не то, что на минуты, а на секунды. Во время практических занятий нам объяснили, как правильно нужно бинтовать раненых и накладывать турникеты.

— Обычные жгуты – это прошлый век. Сейчас все носят турникеты – они удобные и легко накладываются. В первую очередь научитесь пользоваться ими, — говорит военврач с позывным «Кедр».

Главное правило в этой профессии – не навредить. И оно очень важно. Если случился ракетный обстрел, не нужно публиковать его последствия. Ведь украинская сторона может по фото и видео скорректировать огонь. А когда едешь на базу военных, то должен понимать, что нельзя снимать, а что можно. Если случайно покажешь в материале стратегически важные позиции – по ним могут ударить артиллерией. Груз вины за смерти людей придется нести до конца жизни.

ОБРАТНАЯ СТОРОНА МЕДАЛИ

— Лучше не идите в эту профессию. Здесь одни смерти, мрак и безнадега, — почти все как один вторят опытные военкоры, с которыми я общался.

Но вместе с тем они с горящими глазами рассказывают истории о своей работе. Один военкор вспоминал о том, как его с коллегой чуть не приняли за агентов украинской разведки, а другой – как лежал в воронке от снаряда, а над ним в этот момент летал вражеский дрон. И понимаешь, что каждый из них неоднократно оказывался на грани между жизнью и смертью.

Однако опасность подстерегает не только в зоне СВО, но и в тысячах километрах от нее. Известным военкорам периодически поступают угрозы, а их телефоны разрываются от спам-звонков и сообщений. Бывает, что им даже не дают нормально посетить публичное мероприятие, потому что лжеминеры сообщают о бомбах в здании.

По моим наблюдениям, профдеформация сказывается на военкоров очень сильно. Одни начинают отдаляться от своих семей, вторые для снятия стресса налегают на крепкие напитки, а третьи превращаются в «адреналиновых наркоманов». Но есть одна общая черта – мирная жизнь для них начинает казаться чем-то диким.

— За два года работы «за ленточкой» я стал другим человеком. И изменился я не в лучшую сторону, стал ленивым, раздражительным, потерял интерес ко всему, кроме работы, да и к ней интерес тоже теряю. Не хочется встречаться с довоенными друзьями, с ними просто стало не о чем говорить. В перерывах между командировками я стараюсь общаться только с теми, кто тоже был «за лентой», мой близкий круг общения состоит в основном из них — признался мне в разговоре один из военкоров.

Желающих стать военкорами очень много. Большинство из них думают, что смогут влегкую заработать много денег. Правда, такие люди быстро «сдуваются» спустя несколько месяцев и возвращаются домой. Сама же ниша уже занята опытными военкорами, с которыми предпочитают работать крупные новостные издания и телеканалы. Более того, на передовую перестали пускать женщин-корреспондентов. Теперь это исключительно мужская профессия.

МИРНАЯ ЖИЗНЬ

Две недели очного обучения пролетают словно мгновение. Практические занятия и лекции заканчиваются, пора возвращаться домой. Сам я военкором становиться пока что не планирую. В моем родном городе у меня есть много дел и планов, которые необходимо решить и воплотить.

— Если станешь военкором и приедешь на Донбасс, то подарю тебе бронник и аптечку – не ту фигню, которую в магазине продают, а настоящую армейскую, — сказал мне бывший донецкий военный, когда я уезжал домой.

— Смотри, я ведь тебя могу и на слове поймать, — ответил я ему с улыбкой на прощание.

После поездки на Донбасс начинаешь по-другому смотреть на свой родной город. Понимаешь, насколько тихо и размеренно идет жизнь в Челябинске. Здесь нет блокпостов и можно свободно гулять после 10 часов вечера. Интернет-сервисы работает без перебоев, питьевая вода дешевая, а газ и воду не отключают на несколько недель из-за обстрелов. Порою люди не осознают ценность того, что у них уже имеется.